Грег как будто слушал то, что Нэнси рассказывала об Эдвине Гастингсе, воспользовавшемся ее невинностью и доверием, как прежде поступал с другими красивыми и подающими надежды студентками.

Да, Грег вроде бы слушал. А потом поцеловал Нэнси и посоветовал забыть Эдвина и начать новую жизнь.

Все, проблема решена!

Грег так и не понял, что Эдвин сделал с Нэнси и почему она стала такой ранимой. Не осознал существования большой вероятности того, что может стать для нее вторым Эдвином. Заманить в ту же ловушку.

А может, он и не желал этого понимать. Потому что очень сильно хотел Нэнси.

Настолько, что даже был не в состоянии дать ей то, в чем она отчаянно нуждалась, — времени. Периода покоя, в течение которого она изжила бы последствия общения с Эдвином, трезво взглянула на всю эту историю и сделала необходимые выводы.

Вместо этого Грег попросту отметал любые возражения Нэнси. На все ее мольбы у него был один ответ: «Я лучше знаю!».

В каком-то смысле Нэнси завидовала ему. Хорошо, наверное, знать, что ты лучший из лучших. Это значительно упрощает жизнь. А также освобождает от мнительности и вселяет уверенность, что любую проблему можно решить с помощью двух-трех ловких ходов!

Но, когда Нэнси узнала о своей беременности, она поняла: с этой проблемой справиться невозможно.

Это явилось для нее последней каплей.

Желая оказаться наедине с собой и прислушаться к собственному сердцу, она сказала Грегу, что уходит от него.

Тот, придя в полный восторг от известия, что скоро у него появится ребенок, прежде своими детьми он называл фильмы, которые снимал, — что возлюбленная подарит ему дитя, страшно изумился.

Почему Нэнси хочет покинуть его именно сейчас, когда по логике больше всего нуждается в его, Грега, любви и заботе?

Потому что у Нэнси возникло такое чувство, будто жизнь кончается, еще толком не начавшись. Будто она оказалась в западне, выход из которой, с одной стороны, закрывал Грег, а с другой — ребенок.

Когда спор с Грегом достиг пика, Нэнси прибегла к той ужасной угрозе — сделать аборт. В итоге Грег был настолько ошеломлен, что у нее появилась возможность скрыться. Навсегда исчезнуть из его жизни.

Она даже представить себе не могла, что болезнь превратит порожденную раздражением угрозу в реальность…

Когда Нэнси подъехала к вилле, где поселился Грег, начал накрапывать дождик. Вокруг дома не было заметно никакого движения. Нэнси знала, что в течение нескольких последних лет он пустовал, хотя когда-то был обставлен дорогой стильной мебелью, а окружающие его клумбы и небольшой парк оформлял специально приглашенный из Нью-Йорка ландшафтный дизайнер.

Потом большую часть мебели продали и вилла как будто оголилась. Сейчас для ее восстановления требуется немало средств. Разумеется, у Грега найдутся для этого деньги, но он не такой человек, чтобы привязать себя к столь долгосрочному проекту.

Миновав ворота, Нэнси повела фургон к парадному подъезду. В преддверии скорой встречи с Грегом она все больше нервничала, то и дело облизывая пересохшие губы.

К ужасу Нэнси, возле дома были припаркованы два незнакомых автомобиля. Грег не предупредил ее, что пригласит гостей. Скорее всего, кого-то из киношников.

Несколько минут Нэнси сидела, крепко стискивая баранку. Сердце билось в груди, как птички в клетке. Ей не хотелось проводить вечер в подобном обществе, особенно сейчас, когда она так потрясена возвращением Грега в ее жизнь.

Однако вскоре возле фургона возникла высокая фигура и Нэнси стало ясно, что улизнуть не удастся.

Она медленно опустила стекло. Приблизившись к окошку, Грег улыбнулся. В его волосах поблескивали мелкие капельки дождя.

— Рад, что ты приехала, — тихо произнес он.

— Негодяй! — возмущенно прошипела Нэнси. — Почему ты не сказал, что ждешь еще кого-то?

— Они заехали ненадолго, — спокойно отвесил Грег. — Ты хорошо знаешь обоих. Они сгорают от желания повидаться с тобой. Заглушай двигатель и идем.

5

Он провел Нэнси к крыльцу, удерживая теплую ладонь на ее спине, чуть повыше талии.

В холле Нэнси скользнула взглядом по лепнине на потолке, по ведущей на второй этаж мраморной лестнице, и у нее возникло невольное ощущение, что она будто попала в театр. Впрочем, в присутствии Грега это казалось вполне естественным.

— Красиво, правда? — произнес тот. — Вилла большая, но ее пропорции настолько благородны, что размеров почти не замечаешь.

— Этот дом подходит тебе, — заметила Нэнси.

Она взглянула на Грега, и ее сердце замерло.

В темном костюме и ослепительно белой рубашке, источающий запах дорогого мужского парфюма, он был неотразим.

Опустив взгляд на свои джинсы и украшенную вышивкой блузку, Нэнси поморщилась.

— Если бы ты меня предупредил, что ждешь гостей, я бы оделась соответственно.

— Это не официальный прием, дорогая. — Грег оглядел ее с головы до ног. — К тому же ты как всегда очаровательна. — Он взял Нэнси за руку. — Идем!

Комната, в которую они пришли, напоминала кабинет или библиотеку. Но предназначенные для книг шкафы были пусты. В помещении находились лишь потертые кожаные кресла, сдвинутые полукругом вокруг стоящего перед камином столика. В самом камине, несмотря на теплую погоду, горел огонь. Вероятно, из-за насытившего воздух влагой дождя.

При появлении в комнате Нэнси с кресла встала Рэчел Хаскелл и приветственно протянула руки.

— Дорогая моя! Как чудесно снова увидеть тебя!

Они обнялись, и в горле Нэнси возник ком. Эта чрезвычайно талантливая актриса была давней приятельницей Грега и с самого начала очень нежно относилась к Нэнси. Встреча с ней явилась для Нэнси чем-то наподобие свидания с несколько лет назад ушедшей из жизни матерью.

Затем Нэнси обнял Майкл Пристли, известный кинопродюсер, в последнее время редко появлявшийся на публике.

— Добро пожаловать обратно, моя прелесть! Мы все скучали по тебе.

— Это правда, — улыбнулась Рэчел.

Тем временем Грег усадил Нэнси в свободное кресло и вручил ей бокал шампанского.

— А я вот здесь… работаю… — смущенно произнесла она.

— Ты стала еще красивее, — констатировал Майкл.

Его волосы поблескивали серебром в отсветах пляшущих в камине языков пламени.

— Чертовски приятно снова видеть тебя.

Обычно Майкл Пристли так неохотно покидал свой дом в Беверли-хиллз, что Нэнси поневоле задумалась о причинах его появления в Бейкерсфилде.

Рэчел и Майкл принадлежали к кругу самых близких друзей Грега. И он сам, и эти двое, вращались в сфере, где неискренность была нормой поведения. Однако здесь, у камина, на лицах собравшихся не возникло даже намека на фальшивую улыбку.

Нэнси быстро поняла, что после многолетнего перерыва Майкл затеял съемки фильма, так как его чрезвычайно заинтересовал сценарий одного начинающего автора. Рэчел получила приглашение на главную роль, а Грег согласился стать продюсером.

— Ты уже столько времени не снималась в романтической картине, — обронил Грег в ходе общей неторопливой беседы. — Последнее, что я могу припомнить, это «Ливень».

— Это потому что я уже старовата для героинь-любовниц. Меня даже как-то раз пригласили сняться в роли бабушки, — сказала Рэчел со вздохом, однако глаза ее поблескивали лукавством, а на лице цвела знаменитая улыбка.

— Напрашиваешься на комплименты? — поднял бровь Грег. — Ты признанная красавица и прекрасно знаешь об этом. Но дело в другом. Ты способна превратить новый фильм Майкла в настоящую жемчужину.

— Ведь там предполагаются постельные сцены! — воскликнула Рэчел. — Кто захочет смотреть на Ромео в объятиях нянюшки Джульетты?

— Тут ты совсем не права! — проворчал Майкл. — Прочти сценарий внимательнее. Это история необычной и очень красивой любви. И только ты можешь создать сильный образ главной героини.

Рэчел с улыбкой повернулась к Нэнси, внимательно прислушивавшейся к разговору.

— А ты что думаешь, Пышечка? — Актриса частенько употребляла это ласковое прозвище, слегка подтрунивая над пышным бюстом и крутыми бедрами Нэнси. — Как, по-твоему, может женщина моего возраста сняться в любовной картине?