Ее голова кружилась.

— Постой! — взмолилась Нэнси спустя минуту. — Мне нужно сказать тебе нечто очень важное!

— Мне тоже, — ответил Грег, касаясь губами ее шеи. — Ты самое совершенное существо в мире…

— Да послушай же меня!

— Хорошо. Сначала говори ты, а потом я тоже кое-что скажу.

— Завтра я должна уехать в Сан-Диего.

— Что? — удивился Грег.

Он даже отодвинулся, чтобы посмотреть на Нэнси.

— Зачем?

— У Алекса день рождения. Это мой отчим. Я всегда навещаю его в этот день.

— Невозможно, — с улыбкой покачал Грег головой. — Мы улетаем в Хьюстон. Это моя новость.

— То есть? — не поняла Нэнси.

— У нас билеты на завтрашний рейс, на одиннадцать часов. Я должен встретиться кое с кем. Попутно я решил устроить для нас с тобой небольшой отпуск. Разумеется, все будет на высшем уровне.

— Но Грег! — ахнула она. — Я не могу просто так взять и сорваться в Хьюстон!

— Почему? Мне известно, что всю следующую неделю ты не работаешь. Тебе понравится Хьюстон, не сомневайся!

— Не в этом дело. Алекс обидится, если я не приеду.

— Послушай, уверен, твой отчим не придет в восторг от мысли, что ради него ты отказалась от приятной поездки в Хьюстон.

— Но почему ты меня не предупредил?

— Ну, во-первых, я принял это решение только вчера. А во-вторых… — Он чмокнул Нэнси в губы. — Я хотел сделать тебе сюрприз.

— Но я даже не успею собраться!

— Бери с собой пустой чемодан. В Хьюстоне я куплю тебе новый гардероб.

Нэнси опешила.

— Да, но как же Алекс?

— Мы пошлем ему корзину деликатесов. Я сделаю заказ и распоряжусь, чтобы кто-то из моих людей доставил его вместе с подарком. Скажем, с золотыми запонками. Устраивает?

— Алекс на пенсии и больше не носит запонок, — неуверенно произнесла Нэнси.

— Тогда набор клубных карточек для гольфа?

— Грег, ты сумасшедший! Я даже подумать не могла бы о таких дорогих подарках!

Грег взглянул на нее с лукавой улыбкой.

— Разве ты еще не догадалась? Твоя жизнь изменилась навсегда.

Так оно и было.

Разумеется, утром Нэнси улетела с Грегом в Хьюстон. Она запретила ему отправлять Алексу дорогие подарки — отчима смутили бы подобные излишества. Вместо этого Нэнси по телефону поздравила его с днем рождения и объяснила, почему не может приехать.

Алекс воспринял все нормально и даже порадовался за Нэнси. Ему было известно о романе приемной дочери с университетским преподавателем, и он считал, что той следует найти себе мужчину, способного придать ее жизни стабильность.

Тогда оба еще не догадывались, что Грег Уордсворт меньше всего отвечает этим требованиям. Хотя в том, что касается привычки управлять всем и вся, он действительно отличался от Эдвина Гастингса.

В Хьюстоне они стали любовниками, Нэнси навсегда запомнила, как это произошло.

Оглядываясь назад, она искренне удивлялась тому, что до той поры между ними отсутствовала физическая близость. Они были знакомы уже две недели, но, хотя Грег часто и страстно целовал Нэнси, в остальном держался, что называется, как истинный джентльмен.

Все изменилось в одну тихую звездную ночь. Они вернулись в номер после изысканного ужина в гостиничном ресторане. Нэнси не знала, то ли на нее так подействовало несколько выпитых коктейлей, то ли это полная луна привела, ее в неистовство.

Или сам Грег Уордсворт.

А может, то, как он обнял Нэнси и поцеловал. Такие поцелуи она прежде видела лишь в старомодных романтических фильмах. Эдвин Гастингс никогда ее так не целовал. О чем-то подобном Нэнси мечтала в юности, когда звезды были еще такими же яркими, как в тот незабываемый день.

Объятия Грега были такими крепкими, поцелуй — таким страстным…

Нэнси едва не растаяла. Она погрузила пальцы в густые волосы на затылке Грега, наслаждаясь изысканным, подчеркнуто мужским ароматом, исходившим от него.

— Ты самая красивая женщина на свете, — прошептал Грег, нежно скользя ладонями по ее спине. — В ту минуту, когда я впервые увидел тебя, во мне вспыхнуло настолько сильное желание, что меня бросило в дрожь.

— Со мной происходило то же самое, — с трепетом призналась Нэнси.

Тогда Грег подхватил ее на руки — точь-в-точь как в наивных старинных мелодрамах, — отнес в постель и уложил так осторожно, будто она была сделана из чрезвычайно хрупкого материала.

Он раздевал Нэнси очень медленно, перемежая свои действия частыми поцелуями, от которых ее губы вскоре слегка припухли. С Эдвином у нее никогда не происходило ничего подобного. Тот не считал нужным прислушиваться к ее чувствам. Но так как до того момента Эдвин был единственным любовником Нэнси, она даже не представляла, что страсть способна нарастать, в конце концов, превращаясь в острейшее желание — мощное, дикое и… красивое.

Грег целовал ее обнаженную грудь, живот, бедра. Чего-то вдруг испугавшись, она попыталась помешать ему продвинуться дальше.

— Что? — спросил Грег.

— Я… У меня никогда не было этого раньше, — с запинкой прошептала Нэнси.

Он улыбнулся, сияя в полумраке взглядом.

— Никогда?

— Нет.

— Тогда тебе непременно нужно это испытать. Здесь нет ничего предосудительного.

Для кого как! — мелькнуло в мозгу Нэнси. Эдвин не относился к ее телу, как к чему-то прекрасному, а лишь воспринимал его в качестве объекта, способного удовлетворить физический голод.

Устроившись между раскрытых бедер Нэнси, Грег нежно поцеловал интимный участок ее тела, затем рассказал, как приятно ему это делать. Он осторожно раздвинул покрытые волосками женские складочки и прикоснулся языком к самым потаенным местам.

Удовольствие от этого поцелуя было самым изысканным из всех ощущений, испытанных Нэнси в жизни. Казалось, Грегу известна о ней любая мелочь. Он доставлял ей наслаждение, обычно ускользавшее, когда она занималась любовью с Эдвином. Грег вроде бы не делал ничего особенного, но, несмотря на это, Нэнси очень быстро достигла вершин блаженства. С Эдвином она не взлетала на такие высоты никогда.

Притом ей прежде казалось, что это может случиться только один раз, и потому она очень удивилась, что Грег многократно провел ее тем же путем. Он наслаждался возможностью доставить Нэнси удовольствие и делал это вновь и вновь.

Любовь с ним мало чем напоминала то, что было с Эдвином. Нэнси оказалась вовлеченной в нее не только телом, но и душой. По правде сказать, в ту минуту она даже не вспомнила о бывшем любовнике. Нэнси находилась в мире, созданном двоими — ею самой и Грегом.

Очевидно, он собирался максимально растянуть интимную игру, но Нэнси нуждалась в большем. Ей безумно хотелось ощутить Грега в себе. Изнывая от этого желания, она потянулась рукой к отвердевшей мужской плоти.

— Не могу больше ждать, — слетел с ее губ напряженный шепот. — Возьми меня, Грег!

Грег налег на нее и взглянул сверху вниз в лицо. Луна заглядывала в номер через его плечо. Ослепленная ее волнующим сиянием, Нэнси нетерпеливо подалась навстречу Грегу.

— Прошу тебя! — вновь прозвучал в тишине ее шепот.

— Нэнси… — произнес Грег и вошел в нее.

— О, дорогой! — протяжно простонала Нэнси.

— Тебе больно?

— Нет. Пожалуйста, не останавливайся…

Грег двинулся вглубь, мощно, но вместе с тем нежно. Это было так приятно, что Нэнси почти сразу же ощутила приближение новой волны наслаждения. Грег удерживал вес своего тела, упираясь локтями в постель. Одновременно он покрывал лицо Нэнси жаркими поцелуями. Затем, очевидно почувствовав ее состояние, Грег замер, отдав всю инициативу ей. И несколько изумительных мгновений Нэнси исступленно извивалась под ним, наслаждаясь ощущением наполняющей ее твердой мужской плоти.

— Ну же, дорогой! — наконец хрипло воскликнула она. — Бери меня!

Грег крепко стиснул Нэнси в объятиях и налег на нее со всей мощью накопившейся страсти.

Она никогда не испытывала ничего подобного, происходящее выходило за рамки ее интимного опыта. Нэнси почудилось, что она взмывает в воздух и повисает над постелью, словно со стороны наблюдая за собственным телом, сотрясающимся под воздействием заданного Грегом безумного ритма.